Монастыри – эти крепости Церкви, стражники Веры, помимо сугубо духовных выполняли и другие функции. За высокими каменными стенами и простенькими деревянными оградками обителей, помимо вознесения к небесам молитв во спасение грешных душ, происходили и прочие процессы, напрямую, косвенно, а то и вовсе не связанные с духовной жизнью.
Кто из вас, друзья, полагает, что ведение праведного мирского образа жизни – гарантированный путь ко Господу? Вот и разочарую, коли найдутся такие. Оптимальный способ – монашеский постриг, да удаление в монастырь. Это – официальная позиция. Далеко ходить не будем, и вспомним великого князя Владимирского Александра Ярославича, что Невским прозван. Чувствуя близкую кончину, поборник веры Христовой и мучитель новгородцев принял монашество с именем Алексей. Да не просто монашество, а схиму. Чтоб наверняка…
Между прочим, только будучи в числе чёрного духовенства, можно достичь высших чинов церковной иерархии вплоть до патриарха. Парадокс: отречение от удовольствий мира при монашеском постриге не исключало стремления достижения определённых высот в карьере монаха с благами мирской жизни высшего иерарха (а они были и есть).
Кому нужно объяснить значение термина «стяжательство»? А «лицемерие»?
Как бы то ни было, монастыри были кузницами кадров, взращивающими служителей Божиих самого разного уровня. Так, последним настоятелем вязниковского Благовещенского монастыря стал архимандрит Макарий. В далёком 1876 году послушник Боголюбова монастыря Михаил Виноградов был пострижен в монашество с эти именем. Там же он был определён ризничим, потом казначеем, покуда в должности строителя в 1891-м не был переведён в Вязники, где управлял Благовещенским монастырём до самого его обращения в женский, будучи возведённым в сан сначала игумена, после – архимандрита. Сменил он, кстати, умершего в конце 1890 года игумена Германа, начавшего свой монашеский путь также с самых низов, но до архимандричьих высот не дожившего. Достойный человек, по силам своим жертвовавший и храмам, и учебным заведениям епархии, состоявший членом Православного миссионерского общества. Могила его, как и всех предшествующих вязниковских монастырских настоятелей, не сохранилась.
К браздам правления монастырём можно было попасть, минуя долгую монашескую службу. Например, более 35 лет служивший в вязниковской Юже священник Андрей Васильевич Миртов, похоронив там жену, перебрался сначала в село Дубасово Судогодского уезда, откуда через 4 года, ослабев здоровьем, уволился. Шесть лет – с 1888 по 1894 гг. – он собирался с мыслями, попутно исправляя священническую должность в Рождественской богадельне в Вязниках. А в мае 1894-го принял монашеский постриг с именем Александр и отправился настоятельствовать в Переславский уезд. В сентябре он уже возведён в сан архимандрита и перемещён в Муром, где умер в 1899 году настоятелем тамошнего Благовещенского монастыря.
Следующим настоятелем этой обители также стал бывший вязниковский священник. Сергей Иванович Никольский с 1852 по 1877 гг. служил в Борисоглебской пустыни на озере Великом, откуда убыл в Благовещенский вязниковский монастырь и только в 1881 году принял монашеский постриг с именем Иннокентий. Он побывал настоятелем трёх монастырей в епархии, пока в 1899-м не занял место своего предшественника в муромском Благовещенском. Здесь он и был похоронен в 1912 году.
Ну и конечно Михаил Иванович Бирев, происходивший из крестьян Холуйской слободы, постриженный в монашество с именем Мельхисидек во Флорищевой пустыни, управлявший всё тем же муромским монастырём в сане архимандрита, а в 1937 году арестованный в наших Станках и расстрелянный.
Как мы видим, монастыри становились родным домом, дававшим кров и пищу избравшим дорогу чёрного духовенства.
Но были они и перевалочным пунктом, лазейкой для тех, кто…
Представьте себе сына бедного причетника или священника, быть может, третьего или пятого мальчика в семье. По многим причинам сей отрок не имеет возможности получения духовного образования: банальная нищета родителей, или недостаток средств, в основном направленных на обучение старших сыновей… Куда податься бедолаге? В монастырь, конечно. Здесь он принимает послушание, занимаясь нелёгким монастырским трудом, да на богослужения ходит. За всем этим зорко наблюдает настоятель и решает дальнейшую судьбу послушника, посоветовавшись с епархиальным начальством. И вот, кто-то, как показано выше, становится монахом. Кто-то совсем оказывается неспособным к монастырской жизни и, не имея перспектив в духовном ведомстве, исключается в ведомство светское. А были и те, кто, миновав труды поглощения гранита наук в классах, выпускался-таки на причетнические должности в храмы епархии. Таких случаев много.
В 1851 году, не справившись с обучением в семинарии, прямо из низшего её отделения в вязниковский монастырь поступил дьячков сын Евдоким Восторгов. Почти три года он проходил послушание, и в марте 1854 года получил псаломщицкое место в Христорождественской церкви погоста Никологоры. Там он «отличился»: за нарушение во время богослужения отправлен за штат. Его сын Николай в свою очередь был исключён из духовного училища и тоже проходил монастырское послушание. Позже стал псаломщиком, диаконом и священником. В 1930 году он умер в заключении на Соловках. Канонизирован в 2000-м.
Во Мстёре служил дьячком бывший послушник вязниковского Благовещенского монастыря Иосиф Челышев, в Новом Татарово пономарём – Михаил Ромодановский. А в городской Троицкой церкви – представитель известного вязниковского рода Павел Ефимович Скипетров. В 1860 году он был исключён из высшего отделения Владимирской семинарии и принят послушником в монастырь. Через четыре года Павел Ефимович определён дьячком к Троицкой церкви и позднее рукоположен во диакона (сказалось едва не полученное семинарское образование). Дочь Павла Ефимовича Анна стала женой вязниковского диакона Петра Михайловича Вигилянского. А наш Лев Валерианович Вигилянский, получается, правнук бывшего послушника и троицкого диакона Павла Скипетрова.
В 1907 году в вязниковском монастыре помер иеромонах Иннокентий, перемещённый 21 год назад сюда из Флорищевой пустыни. Мир тесен, а духовный мир – тем более. Почивший иеромонах (в мире Иван Григорьевич Вигилянский) был родным дядей диакона Петра Вигилянского, за которого вышла замуж Анна Скипетрова – дочь Павла Ефимовича. Прах иеромонаха Иннокентия увёз в Костромскую губернию его родной брат, служивший там священником, где предал земле. А через два месяца сам лёг рядом.
О выходцах из монастырских стен можно говорить бесконечно долго, разбирая переплетения их судеб.
Небезынтересно житие некоего Ардалиона Свавицкого. Был он послушником опять же вязниковского монастыря, откуда в 1867 году попал дьячком в Покровский уезд. Через какое-то время этот Ардалион снова удаляется на послушание в монастырь – Борковскую пустынь Вязниковского уезда. Из неё летом 1875-го переводится опять в наш Благовещенский, где ещё три года исполняет послушание и в июне 1878 года наконец-то принимает постриг с именем Аркадий.
Сравнение монастыря с крепостью, приведённое в самом начале, подразумевает не только стража духовного. Надеюсь, каждый из вас бывал в суздальском Спасо-Евфимиевом монастыре, и в Троице-Сергиевой лавре, знаком с Печерским монастырём во Пскове и Преображенским на Соловках. Действительно, крепости. Как тут не вспомнить героическую оборону Лавры во времена Смуты, когда паломники, местные крестьяне и монахи превратились в пушкарей и стрельцов. Или мужественное восьмилетнее Соловецкое сидение во времена реформ Никона, неудачный обстрел монастыря на Соловках английскими фрегатами в 1854-м, а раньше – тщетные попытки шведов захватить обитель. И конечно отважного настоятеля Псково-Печерского монастыря архимандрита Алипия (Воронова), который, согласно устным пересказам, в ответ на закрытие Хрущёвым обители, указал на несокрушимые для танков стены и монахов – бывших фронтовиков. И монастырь не тронули.
Ни один из вязниковских монастырей (а их за всю историю не наберётся и десятка) таких удобных для обороны стен не имел. Лишь каменная ограда окружала городской Благовещенский, да Богоявленский мстёрский, упразднённый в 1764 году. Эта особенность использовалась для отбывания в нём наказаний, наложенных епархиальным начальством на провинившихся подопечных. В кандалы да колодки никого, конечно, не заключали, но свободу передвижения ограничивали. На пару недель или месяцев. И если провинившегося священника даже от службы на время наказания зачастую не отстраняли, то причетника определяли в «послушание и труды». А это чистка выгребных ям, хлева. В лучшем случае – заготовка дров.
Не стоит забывать, что крупные монастыри во все времена использовались государством как узилища для государственных и особо опасных преступников (тот же Спасо-Евфимиев с монахом-предсказателем Авелем и декабристом-масоном Ф. Шаховским). Здесь очень рекомендую работы Александра Пругавина о монастырях-тюрьмах. Монастыри были и источником материальной помощи государства. Например, колокола, изымаемые Петром I и земли, отобранные Екатериной II.
Это – лишь немногие грани монастырского быта, монастырской жизни минувших веков, неспешность и безмятежность которой – распространённый стереотип. Как и праведность многих, избравших постриг гарантированным путём в Царствие небесное.
Ирши ГУК. «Вязниковское вольное краеведческое общество им. протоиерея К.А. Веселовского».
