В прошлом номере мы рассказали о Покровской вязниковской церкви, располагавшейся на месте зарождения Вязниковской слободы, известном позже как Погостская гора. Теперь обратим внимание на кладбище вокруг той церкви – самое старое место погребения вязниковцев.
Очевидно, оно издавна существовало, как и водится, подле деревянной Никольской, «Покровской тож» церкви, известной с начала XVII столетия. Там оно и оставалось, даже когда Вязниковская слобода постепенно смещалась с Погостской горы вниз ближе к Казанской церкви – нынешнему Центру.
Так было и ко времени объявления Вязников городом, и даже после 1790 года, когда новым генеральным планом предписывалось производить погребения в другом месте. Но захоронения на погосте при старой церкви продолжались, пока в мае 1800 года Владимирское губернское правление не запретило погребения, приказывая производить их по плану 1790 года. Деревянную Покровскую церковь предполагалось разобрать с возведением храма на новом кладбище.
В 1803 году вязниковский городничий отписывал в губернское правление о невозможности устройства городского кладбища на указанном месте за дальностью расстояния от города. Кроме того, выбранное «место топкое и посреди оного имеется водяное болото», а «земля под оное входит по большей части удельных крестьян деревни Ненашева и часть соборных священнослужителей равно и Благовещенского монастыря».
Эта «служебная записка» возымела действие и, то ли потому, что губернское начальство не решилось занимать землю государевых крестьян, то ли по другой какой причине, но захоронения на старом Покровском кладбище разрешили продолжить.
Как мы уже знаем, в 1803 году было благословлено возведение новой каменной Покровской церкви взамен прежней деревянной, а в 1806-м строительство, проводимое на средства купца Василия Водовозова, завершено.
Константин Александрович Веселовский в своём описании «Город Вязники. История его, древности и статистика» 1871 года, к которому мы обращались прежде, пишет:
«На Покровском кладбище хоронятся все городские покойники, за исключением части Ярополческих прихожан и тех, семейства которых издавна кладутся в монастыре, на местах, приобретённых за деньги».
На самом деле, жители Ярополи / Ярополья также находили упокоение под стенами Покровской церкви. Только вот принцип погребения здесь жителей, живущих в приходе Троицкой церкви и полагаемых к погребению на тамошнем Крестовоздвиженском кладбище, пока не понятен. Тем более, известны случаи, когда одна часть семейства лежала на Покровском, другая – на Крестовоздвиженском.
Кроме того, на городском кладбище хоронили жителей деревни Петрино, что прилегала к Вязникам, а теперь давно уж вошла в черту города. А ещё на Покровском находили последнее пристанище обитатели прочих вязниковских селений. И даже соседних уездов и губерний. И даже иностранные подданные.
Обычной процедурой был осмотр тела врачом, который писал заключение и после причина («от кори», «от горячки», «от апоплексического удара», «от родов», «от старости» и т.п.) вносилась в метрическую книгу той церкви, прихожанином коей усопший был и причтом которой совершался чин отпевания (дома или в самом храме). Несколько иначе дело обстояло со смертями в публичных местах. Тело также осматривал «дохтур», а полицейский надзиратель писал в храм отношение, позволяющее погребение. Такие же отношения выписывались лекарями земской больницы по умершим в её стенах.
Между прочим, в метрики православных храмов записывались и иноверцы, коим также отводилось место на Покровском кладбище. Так, с 1890 по 1892 одну за другой схоронил своих дочерей (Марию, Иоанну и Анну) служащий на фабрике Сенькова ткацким мастером австрийский подданный из Чехии, крестьянский сын Иозев / Ёзов Осип Осипович (Иосиф Иосифович). А в конце 1893-го и сам лёг в могилу. Молодой, 28 лет всего.
Да, детская смертность была очень велика. Практически любое инфекционное или воспалительное заболевание могло стать приговором взрослому. А уж малютке и подавно. Ни вакцинации, ни антибиотиков!.. Только воля Божья. Так, из десяти детей надворного советника Александра Павловича Радугина и его супруги Екатерины Алексеевны пятеро не прожили и года. Читаешь – сердце кровью обливается… А ещё были подкидыши и незаконнорожденные девиц и вдов. Интересная деталь: из многих младенцев-бастардов, погребённых на Покровском кладбище за несколько десятилетий перед 1917 годом, большая часть произведена на свет не жительницами Вязников. Очевидно, избегая осуждения со стороны земляков, будущие мамаши покидали родные края.
А сейчас обратимся к отрывку из книги Михаила Ардова «Цистерна»:
«Это вот кладбище, самое старое кладбище… Тут и тесть мой, и отец похоронены… Тут вот склеп был – генерал Неронов, предводитель дворянства. В корсете ходил, а жена у него была восемнадцать лет. Здесь справа чугунная была часовня. Богашов. Я все дивлюсь, как они ее сковырнули. Уж больно велика была. Тут Сеньковский склеп. Вот тут начальница гимназии Гидройц-Юраго. А вот тут против Алтаря была могила священника острожной церкви отец Михаил. Крестил меня когда-то… Тут опять Сеньковские могилы… А вот тут делопроизводитель Иван Евлампиевич Протасьев.
…А теперь вот и могилы не найдешь… Ведь что делали?.. Я вот своим, тестю с тещей три раза крест ставил, три раза крали… Последний раз уж принесли мне, купил с Введенской церкви. Загляденье — а не крест! Я к нему трубу наварил, до самого гроба, верно, труба прошла. Стащили!
…Улица раньше эта так Кладбищенская и была. Асфальт тут недавно. Раньше булыжник был. Я вот так-то иду раз с горки, слышу – на кладбище шум. Гляжу, расколачивают нероновский склеп. Богашовскую часовню уж свалили и чугун весь расколотили. А потом давай кувалдами памятники бить. Ведь это остались только те, что не поддались… А так в щебень все искрошили и на дорогу таскают. Перед асфальтом-то булыжник перебирали и добавили этот щебень. А уж асфальтировали потом…»
Замечательная книга, которую рекомендую всякому вязниковцу, хоть в представленном отрывке несколько откровенных ляпов.
После 1917 года кладбище оставалось местом погребения и так продолжалось вплоть до конца 1950-х, когда было открыто новое городское – «поворотовское». И вид свой за эти годы оно изменило до неузнаваемости. Расставаясь с тяжким наследием царизма, новая власть расправлялась и с живыми, и с мёртвыми. Действительно, всё последующее время гранитные и мраморные надгробия разбивались, разрушались склепы и гробницы. Некрополь был разворочен, осквернён, утрачены семейные захоронения знаковых для города семейств Клюшенковых, Деминовых, Бурнакиных, Тумановых, Паниковых, упомянутых Богашевых и Сеньковых и многих других… Уничтожены все захоронения отцов города и чиновников, что служили царю и кровь пили из трудового народа. По мнению новых хозяев, разумеется. Чудом сохранился семейный некрополь Зюзиных (и то не весь, полагаю), да менее двух десятков других надгробий. Под «горячую руку» попали и камни с могил простых граждан. Старожилы рассказывают, как ходили по мощёным улицам, на камнях которых проступали надгробные надписи. И здесь Ардов не ошибается.
В годы Великой Отечественной войны на кладбище стали появляться похоронные команды из вязниковских госпиталей. Чуть не каждый день приезжали они сюда со своим скорбным грузом, наспех отдавая последние почести умершим от ран защитникам Родины. Скончавшихся пленных румын, венгров и итальянцев тоже погребали здесь. В разных углах погоста в безымянных могилах. Ныне возвышающийся католический крест – лишь память о них над одной из братских могил.
Ещё одной бедой стали вязниковские школьники. На Покровское кладбище для пополнения школьных коллекций минералов снаряжались целые природоведческие экспедиции, вооружённые зубилами и молотками, с сеятелями «разумного, доброго вечного» во главе. Великолепные образцы розового гранита, чёрного и белого мрамора можно было найти! Не верите? Взгляните хотя бы на массивное надгробие над прахом погибшего на стройке фабрики Ивана Сенькова – отца Сергея Ивановича Сенькова. Даже памятники на Бородинском поле, бывшие в 1941-м в самом пекле боёв за Москву так не пострадали…
Наступил 1988 год, когда возник вопрос о сносе Покровской церкви и пуске бульдозера по могилам, если… А что – если? Не будет собрана сумма для восстановления храма? Не найдутся родственники усопших? Мнимым, искусственным ли был тот бульдозер, или действительно стоял уже «под парами» – не хочется разбираться. Факт: люди понесли деньги на ремонт церкви, неравнодушные приходили сметать многолетний хлам с кладбища. Вместе с неравнодушными были школьники. И по субботам, и во время школьных занятий: «мы заместо трудов всем классом на кладбище убирались». Факт и в том, что многие здорово попиарились на богоугодном деле, имея минимальное отношение к восстановлению храма и кладбищенской территории. А то и вовсе не имея его. Отчего бы не покрасоваться на фоне популярного в стране духовного возрождения, когда слова «покаяние», «Русь» и «крест» затаскали по песням и интервью, словно гулящую девку в подворотне?
Что теперь? За прошедшие с начала восстановления 30 лет утеряны многие памятники и метки теперь уже с могил 1930-1950-х годов. Кладбище ещё более обезличилось. Вдобавок, совершенно недавно бульдозер дождался своего часа и срыл безымянные холмики, облагородив прихрамовую территорию, придав ей лепый вид. Кладбищенские задворки как были помойкой и свалкой, так ими и остаются. Если убрать остатки «ненужных» могил, да завершить начатую вырубку всегда растущих здесь деревьев, Погостская гора очень сильно рискует стать Лысой.
Ирши Гук, «Вязниковское вольное краеведческое общество им. протоиерея К.А. Веселовского».
